Несмелиада. Глава 1. Корпоратив.

Несмелову было скучно.
Всё вокруг кружило и ухало. Яркие всполохи света и громкая музыка в сочетании с алкоголем ещё больше отупляли внимание. Дорогие тряпки, одетые в честь знаменательного события, мелькали  перед лицом. Несвежее амбре салатиков, водки и дешёвых духов разливалось по залу и вихрем всемирного эфира втягивалось в носоглотку.
Несмелову было скучно. И не от того, что новогодний корпоратив был похож на все предыдущие, а собственно просто скучно.
Годами выетое сознание, как прохудившаяся труба, уже не фильтровало происходящее вокруг и вся информация от окружающего мира просачивалась в бездонную яму пьяного мозга. Запахи, звуки, мелькание цветных огней смешивались в однообразную серую массу и грязевым селем, проносясь по закоулкам души, смывали все остатки чувств, желаний и эмоционального отклика от ощущаемой действительности. Это было сродни сатори. Безграничного пустого пространства, наполненного исключительно благоденствием и упоением избавления от всякого страдания, которое приносит нам мир.
Несмелову было скучно и иногда грустно. Спасшиеся от грязевого селя остатки жалости к себе надрывно кричали, моля о спасении. В такие минуты казалось, что жизнь не просто прожита зря, а прожита «за зря». Сознание Несмелова в какой-то момент уцепилось за это лексико-логическое несоответствие дабы избежать окончательного погружения в алкогольную нирвану, но тут же отпустило эту возможность и позволило физиологии дальше растекаться по неудобному стулу ресторана.
Контора гуляла.
Жирная бухгалтерша Василиса Сергеевна выползла на танцпол и начала зажигать с более молодыми сотрудниками. Её голубиное тело- с огромным животом, маленькими ножками и массивной шеей с сидящей на конце пигмейской головкой – словно веретено вращалось среди тонких, как тени, фигур парней и девушек. После каждого самоуверенного па и неудачных попыток чмокнуть волосатого, бледного и чем-то похожего на вампира сисадмина веретено выносило на край танцевальной площадки с неизменной остановкой о праздничный стол. Причем смягчённая обширным задом остановка с упорной зависимостью приходилась по лицу одиноко сидящего Несмелова. Но Несмелову было скучно, поэтому его участие, в качестве швартборта в страстных попытках соблазнить упыря-сисадмина, ничуть его не смущало.
Женщины из отдела госзакупок Валя, Света и Анастасия Дормидонтовна что-то резво обсуждали прямо за спиной Несмелова периодически разражаясь бабьим утробным смехом, который, как казалось, исходил из самой глубины их маток, извергших на свет горячо любимых чад, поступающих в университеты, заводящих семьи и клянчащих деньги на эти семьи у своих «предков».
Одновременно по-буддистки пустое и имажинистски наполненное картинками просветление Несмелова продолжалось. Глаза или показывали правду окружающего безумного мира или давно слиплись в отчаянном порыве организма не заснуть, и поэтому больной мозг рождал недоношенные образы чувственного восприятия.
Пьяненькие водители развлекали поварих пошлыми анекдотами, оканчивавшиеся непременными домогательствами кухонных нимф, отчего те блядски хихикали и истошно визжали, когда извозчики пытались их ущипнуть за целлюлитные бёдра. Водка бурным потоком  из горноводного источника бутылок заплёскивалась в их лужёные годами странствий глотки. Жизни бродяг-дальнобойщиков на бескрайних дорогах России, словно взбесившийся диафильм, проносились в голове Несмелова. Руки с очерствевшей от неустанного держания баранки кожей, автозаправочные станции, гаишники, норовящие уличить перегар в прокуренном дыхании, «плечевые» с любовью на ночь по низким обочинным ценам и необъятные просторы Родины, которая когда-нибудь споёт хриплым голосом, что вот на таких, как они, дальнобойщиках держится Русь.
Очередной, но более решительный толчок толстой бухгалтерской жопы разбудил и даже немного отрезвил Несмелова. Он встрепенулся, всё также сидя на стуле, огляделся по сторонам и приподнялся в направлении туалета.
Стучащий, клокочущий ад ресторанного зала оканчивался спасительной скрипящей дверцей. Пролетев подбитым истребителем мимо пьющих и танцующих коллег, Несмелов оказался в белом и ослепительно ярком помещении уборной. Чуть не поскользнувшись на пропитанном мочой и хлоркой кафеле, он ринулся к воронке фарфорового изваяния унитаза. После удаления продуктов неудачного метаболизма из своего желудка Несмелов умылся и взглянул в зеркало. Мезальянс палёного коньячка и майонезной кулинарии был, как говорят, «на лицо». Потухший огонь глаз разливался углями покрасневших белков.