myth_neues: (Default)
Моё знакомство с творчеством художника К.Н. Рериха произошло, когда мне было 12 лет. Мама накупила всяких книжек на той выставке в музее нашего маленького городка и еще 2 недели читала и плакала над этими книгами. Собственно тогда мне было несколько невдомёк, как эти книги повлияют на меня через 2 года. Я просто перебирал свою библиотеку мальчика-ботана и наткнулся на них. Потом были поездки в Рериховское общество, кришнаиты, буддисты, философия дзен и апогеем этих исканий стали сайентологи после 2ого курса университета. Собственно, вы понимаете, о чем я говорю. Но тут на беду борющимся за мою душу эгрегоров стала студенческая практика.
Там было всё: море, солнце, девочки, алкоголь… После этого я пришел в логово сектантов, забрал свои вещи и сказал: «Ребята! Как хотите, но я понял, что к чему». Ребята остались, а я пошел в общагу. Мусор в моей голове растворился с лёгкостью сахарного кубика в чае. Через несколько месяцев сидя на зачёте у одной из наших стареньких преподавательниц я выслушивал нотации о моём ветреном образе жизни. Мальчик-ботан стал «этаким мальчиком». Поиски сути, смысла, экзистенциальности бытия растворились вместе с мусором и просто стали жизнью. Обычно наоборот делали отцы-пустынники, некогда слывшие удалыми гусарами. Всё было бы хорошо в тех поисках истинного знания, если бы не то, что я просто не задавал СЕБЕ вопросов. Я задавал вопросы людям, богу мирозданию, но либо они не хотели давать ответа, либо я обладал особой душевной глухотой – ответа я не слышал. А моё пьяное состояние и нетрезвая подруга-студентка под боком как-то очень помогли задать себе вопрос: «А что я сейчас делаю?». И первый раз за мою жизнь кто-то там, внутри, вдруг ответил: «Ты пьяная сволочь! У тебя зачет по микробиологии через 2 дня и по «индивидуалке» конь не валялся». Те минуты задумчивости, первое время поглотившие меня, стали основой того, кто стремился уже не к истинному знанию, а к истинному себе. В себе я увидел не конечный ответ, а вселенную вопросов и ответов, кажущихся бесконечными по сей день. «Я» наверное самое длинное слово в человеческой жизни, не первое как «мама», а длинное. Говорим мы его первый раз, когда осознаем себя, и проносим его через всю свою жизнь, потому такое и длинное. Потому такое бесконечное число вопросов и ответов именно в нём. Во мне.
myth_neues: (Default)
Я рисовал мелом акулу на доске. Если бы в природе встретить такую, то, думаю, она вполне сошла бы за катрана или акулёнка. От щёлочек жабр я отвёл по 2 стрелки, еще 2 от брюха: тем самым объясняя процессы регуляции солевого баланса у морских рыб. Это был мой первый опыт преподавания экологии в жизни. Сзади слышались матерные, почти в голос, разговоры девятиклассников и летели кусочки мела прямо мне в спину. В школе был День самоуправления… После этого я сказал, что никогда в жизни в школе преподавать не стану.
То, что я переживал уже в течении трёх лет, и то, к чему я готовился, кем хотел стать, было осмеяно, превращено в повод для издевательства и ненависти. Но я же так хотел, так хотел поделиться этим интересным знанием. У меня не было оверхеда, не было проектора, плакатов на худой конец – у меня был только я сам: мои знания и кусочек мела в руке, которая рисовала эту долбаную акулу!!! Я её дорисовал, я рассказал, я видел эти рожи, эти маски даже не воинствующего невежества, а просто дебилизма.
В 2004 году на практике нас повезли с экскурсией на остров Петрова, который отделяет пролив километр шириной. На первых двух курсах университета я занимался плаванием и поэтому километр воды для меня казался плёвым делом. И я поплыл с острова. Меня долго отговаривали: волнение, течение, а главное акулы-коты – не откусят ногу, конечно, но покусают очень больно. Проплыв 400 метров, я чуть начал захлёбываться. Набегающие волны заставляли буквально пролетать между их гребнями. И тут я увидел её проскользнувшую у дна тень. Стало жутко. Чтобы сберечь силы и не баламутить воду, я перестал работать ногами, превращая их в подобие акульего хвоста…
Я вспомнил много дней из своей жизни за те короткие 10 минут, что я еще пытался бороться с природой, когда подплыл катер. Но особенно я вспомнил тот день и акулу на доске, и эти рожи. Сейчас всё казалось глупым и смешным: моя душевная боль, моя ответная ненависть к ним, моя акула на доске. Она-то всего была попыткой самовыразиться, попыткой не дать знания, а доказать себе, что я могу дать это знание. После я долго думал над тем случаем, и, может быть, тень акулы на дне была лишь иллюзией, являвшей собой мои собственные недостатки, и нежелание открыто признать своё поражение?
myth_neues: (Default)
Ребята тогда жили на Башидзе, и я частенько весной 2007 года заходил к ним в гости. Паша тоже был частым гостем этой «вписной» квартиры. Помню только, что в один из вечеров он сунул мне в руки сборник рассказов Милорада Павича, запер меня в туалете и заставил прочитать два рассказа. В одном из рассказов ведалось об одном из мексиканских католических праздников, трансформировавшихся их культа древних индейцев.
У вождей майя был любимый раб, его кормили, поили, любили как сына. Вождь держал себя с ним на равных. Это были искренние чувства одного человека к другому. А на праздник вождь своими руками перерезал горло рабу в жертву богам. В той местности, где есть обычай справлять этот праздник, нет ничего зазорного в том, чтобы прийти в этот день к соседу и зарубить его топором в экстазе проявляемой любви. Кроме шуток, всё очень искренно и серьёзно.
В ямайском варианте английского языка местоимение первого лица единственного числа «I» («я») заменено на «Me» («меня»), то есть, например, когда ямаец говорит «Я делаю» это звучит как «Me do». Однако в культуре Растафари, процветающей на этом жарком острове, существует концепция единения с богом, называемая «I&I» - «ЯиЯ».
По своей сути два этих факта, полученные мной в совершенно разное время, не несли какой-либо конкретики в тот момент, когда я выскочил из туалета и как одурелый побежал домой. 15 минут ходьбы и варящейся в голове каши довели меня до дверей моей комнатки в общежитии. Чтобы постичь истину, чтобы познать себя, чтобы найти ход ко многим проблемам в себе самом - не надо заниматься самокопанием, самосозерцанием и тому подобным деструктивным процессам прореорганизации личности. Каждый - Вселенная на пути к своему концу. А что такого сделать, чтобы познать эту вселенную, увидеть в ней бога? Кого принести в жертву этим самым «богам»?
Нет человека ближе, нет человека дороже, нет человека любимее, чем ты сам! Нет ничего больнее, нет ничего ужаснее, нет ничего противнее, чем просто сожрать себя. Сожрать себя со всеми своими мнениями, идеями, мыслями, недостатками, обидами, подлостями, грехами. И нет ничего лучше чем, переваривая остатки этой «пищи», наконец-то осознавать себя.
myth_neues: (мачо)
Никита как заведённый пытался переубедить меня. Сидя
в омском ресторанчике «Журналист» два человека, я и старший инженер моего
отдела, решали мою судьбу. «Да ты подумай только: у тебя будет свой мир! Это
всё окружающее: этот город, эти мещане – они будут за пределами твоей маленькой
квартирки, где ты за свою зарплату, а поверь в ПИРСе она будет у тебя хорошей,
сделаешь всё, что угодно.
У меня вот как напоминание о Владике на стене
картины, фотографии с морем, штурвал висит. Там это нудно и грустно, я тебя понимаю».
Всё было хорошо с моей работой, если бы меня не отпускали во Владивосток на
сдачу экзаменов в аспирантуру.  Это надежда, хоть изредка видеть друзей,
вращаться в том культурном и интеллектуальном пространстве, в котором я
состоялся не только как специалист, но и прежде всего как человек, растворялась
на глазах. Никита прекрасно понимал меня. Может, его слова были выражением
маленькой зависти и грусти по тому, что он в своё время потерял, как терял
сейчас это я? Мне уже не хотелось сытой жизни. В студенческое время аспирантура
для меня была как план на жизнь, как мечта о собственном профессиональном
росте, а сейчас она стала спасением и единственным предлогом сбежать из этого
мещанского города. И ни большая зарплата, и ни теплое место с чертежами
нефтепровода – ничто уже не держало меня, ничего уже не было, кроме желания
ворваться в те разговоры, те идеи, ту насыщенную жизнь, которая была у меня
пять лет учёбы в университете. Я не хотел этого всего: в Омске я терял себя
среди этих многотысячных спальных районов, подозрительных лиц, среди этой
безумной равнины, которой конца краю не было видать… В начале августа я взял
расчёт, сел зайцем на харьковский поезд и уехал поступать в аспирантуру, уехал
к безденежью, кое-каким подработкам, а главное - я уехал к своей жизни.
UPD По прошествии 4 лет мне хочется отсюда уехать. Херова туча узбеков, постоянные стройки и облупляющаяся штукатурка гламурного блеска с претензий на столичность меня в конец выбесили. Большая любовь к городу прошла, осталось отвращение.
myth_neues: (Default)
Обычно люди занимаются спортом для того, чтобы поддерживать свою физическую форму, для того, чтобы доказать себе или кому-либо, что они не слабаки. Обычно это переходит в хорошую привычку.
У меня этого не произошло. Особой «любовью» я потчую единоборства. Во втором классе я пошел на секцию кун-фу. Или я слабак, или преподаватели оказались столь волевыми людьми, что я сломался, но через 3 дня мой роман, с некогда волшебной гимнастикой патриарха Бодхидхармы, завершился.
Я был плохим учеником, поэтому вместо занятия я простоял полтора часа на кулаках. Упор кулаками в деревянный пол не просто неприятная экзекуция и это не просто больно – это ужасно больно… На Востоке подобные методы воспитания некоторым образом утрированы и гипертрофированы настолько, что семилетний мальчик из России воспринял происходящее просто как форменное издевательство. Я не говорю, что то, что со мной произошло, плохо, но как видимо очень повлияло на моё физическое развитие и отношение к спорту. Преодоление себя – штука очень тонкая. Неподготовленное сознание не всегда понимает это адекватно.
В дзен-буддисткой школе Линьцзи (в Японии её называют Риндзай) было принято для достижения сатори (просветления) давать ученикам коан (незнающий человек это воспримет в большей степени как интеллектуальную метафизическую загадку, но это несколько глубже). Так вот давали им этот коан, и ходили они думали. Но думать и чувствовать - в буддизме занятия хуже нет, и, когда в очередной раз ученик приходил к учителю и естественно непросветлённый, то на него орали и били палкой по голове. Не знаю насколько это применимо в современной педагогике, но по количеству «просветлённых» школа «крика и битья» (так её по-другому называли) всегда лидировала. Я думаю – это здорово! Впрочем, семилетний мальчик Миша после своего третьего занятия по кун-фу со мной вряд ли бы согласился… 
myth_neues: (мачо)
Наташа потом сказала, что когда он смотрел на меня играясь с моим племянником, в его глазах была грусть, сожаление и понимание того, что он уже никогда не сможет вот также поиграть со мной… Наташа и я были в гостях у моей сестры. Она пригласила отца. Но разговор как-то не клеился. Я отчетливо понимал, что абсолютно не знаю этого человека. Сестре было 19, а мне всего 6, когда родители развелись. Только, когда я стал взрослым, я смог понять, почему решила с ним расстаться. Но понимали они оба, что это значило для меня? Когда отца тебе заменяют отцы твоих друзей, когда о самых интимных проблемах ты не можешь ни с кем поделиться, когда в школе над тобой издеваются и ты не знаешь как противостоять этому? Когда не знаешь, что сказать, кто твои родители и ты уже автоматически тихо говоришь, что они в разводе?  
Я никогда не стану говорить о том, что моё детство было плохим или не интересным: там было много книг, интересных фильмов, мотивов для саморазвития, но там просто не было отца. Я и сейчас сам понимаю, что такого отца, как мой, с его недостатками я бы и сам не пожелал, но это, по сути, предопределило моё отношение к жизни, к людям и к себе самому. Моя мать сильная женщина и её методы воспитания были продуктивными, её забота была значительной для моего становления как субъекта социума, но стал ли я сильнее? Я не имею права с достаточной уверенностью сказать о себе, что я развит во всём, что я смогу перебороть все тяготы жизни. У меня были трудные периоды в жизни, из которых я выходил, гордо подняв голову, но выходил я один. И я не имею права после этого сказать, что я смогу с тем же упорством и гордостью за себя сделать это, ведя за собой свою семью. Могу ли я сказать, что я буду заботливым отцом, что я смогу быть рядом в трудную ситуацию со своими близкими. Даже сейчас я понимаю, что одному мне легче. Я не боюсь завести семью, но где-то подсознательно этот страх есть. Мои первые трёхлетние отношения с девушкой закончились ничем. И я знаю почему: я не смог быть достачно серьёзным, достаточно уверенным в её глазах. Мои отношения терпят кризис и причина всё в том же. Я вижу её, но комплекс безотцовщины поглотил качества необходимые для создания семьи. Я задаю себе бесчисленное количество вопросов, но не могу дать на них ответа, а те сложности, что стоят за этими вопросам, еще сложнее решить.
UPD. Недавно я позвонил отцу и сказал, что я его прощаю. Он долго молчал в трубку, а потом сказал, что он действительно виноват. Телефонный разговор получился в чём-то глупый, в чём-то бессмысленный, но, думаю, он был необходим обоим. Сейчас мне гораздо легче. И собственно мне уже несложно представить себя отцом семейства и нести за кого-либо отвественность. Время лечит. И воспитывает.
myth_neues: (Default)
Пашка мой друг. Мы ровесники. Когда у нас зашел спор, кто по юношеству больше отрывался, он мне сказал: «Да ты даже 0,1% не отрывался как мы отрывались! Да… зато у меня нет высшего образования…». Пашины «университеты» закончились после двух курсов химфака и двух первых курсов кафедры философии. Но при этом Паша очень эрудирован. И порой я чувствую себя дураком, когда он начинает рассказывать о чем-нибудь. Ну, в смысле, я-то тоже не дурак: бакалавр и специалист с красными дипломами. Но вот, к примеру, один только его получасовой монолог, как-то начавшийся с информации по поводу простоя железнодорожных составов на Транссибе и закончившийся рассуждениями о будущем цивилизации как системе франшизных государств, уже заставляет меня в очередной раз усомниться и задать себе вопрос: «А что я вообще знаю?».
Борис Владимирович Преображенский, наш университетский преподаватель геологии и географии, подчас вместо занятий ведавший нам об эфирно-вихревой теории мироздания, иногда  иронично упрекал нас в получаемом «верхнем» образовании и настаивал на нашем стремлении к системному мышлению. Тогда ещё на третьем курсе университета для меня это было не более чем взгляд интеллектуала на проблему профессионализма в среде ученого сообщества. Прошло время и сейчас я готов сказать ему спасибо. Собственно мне не знания были нужны, а каркас, на которые их надо надевать. Только вот каркас есть, но порой знаний, как это не удивительно, на нем не наблюдается. За пять лет университета нас напихивали знаниями, и я не сказал бы, что они были не к месту в моей специальности, но когда они вдруг были нужны, то либо я их на этом замечательном каркасе не находил, либо они были старые и потрёпанные как бабушкино пальто на вешалке. А если говорить о таких вещах как культура, искусство, философия и тому подобное, гуманитарное, человеческое, то, что на естественных факультетах считают «болтологией», об этом, где знания? И многое, что я знаю сейчас, было получено в большей степени не в университете, а мной самим. И опять сомнения и опять вопрос самому себе: «Может стоило вместо скучных пар в университете поотрываться?».

myth_neues: (Default)
"… кто ходит вечно в сером пиджаке и заходя всем портит
настроенье?" - эти слова песни были в свое время посвящены учеником школы №25
г. Дальнегорска нашему ОБЖшнику. Он был такой типичный вояка постсоветских
времён. Вроде он даже не служил в какой-то конкретной части и не принимал
участия в сражениях. А хотелось бы… Сразу вспоминаю военрука из фильма «Нежный
возраст»: контуженый мужик ведёт занятие по военной подготовке в
подвале-бомбоубежище типовой школьной застройки. Начало 90-х и его слова:
«Закончилась Третья мировая война, которую называли холодной… И мы её
просрали!!!». Круто!!! Но наш ОБЖник не был таким. В принципе, он умный мужик –
так быстро освоить курс не каждому дано, да ещё учить детей. 
Утром он со своей
семьёй приезжал во двор школы на своём стареньком жигулёнке, которого
презрительно именовали БТРом. Шёл в учительскую, потом в свой холодный класс,
где у двери уже ждали сонные и злые школьники. Окна в этом помещении постоянно
выбивали: опять-таки из великой любви к педагогу. Все мёрзли и проклинали
учителя. На переменах он шарахался по этажам школы, забирая монеты у
шестиклассников, игравших в азартные игры по углам, а потом с гордым видом
человека, совершившего педагогический акт, следовал в столовую пить теплый чай
с содой и есть пластилиновые булочки за 3,50. Его занятия иногда длились до
четырёх дня у старшеклассников, за что он еще больше был любим нами. А на
школьных вечерах он ловил меня и моих одноклассников в школьных туалетах за
распитием спиртных напитков, пытался строить, но у него выходило это плохо:
пьяные дети – оружие массового уничтожения в квадрате. Когда я окончил школу, я
потерял связь практически со всеми. Я не люблю своё прошлое и людей из него. Но
про учителя ОБЖ слышал только, что он перевёлся в другую школу. Подъезжая к
новому месту работы на своём «БТР» он был нещадно закидан тухлыми помидорами.
Говорят, что он так никогда и не вернулся в систему среднего образования.
Странно, но когда я писал эти строки, я так и не вспомнил как его зовут.




myth_neues: (Default)
Всегда так бывает, когда начинаешь о чем-нибудь
рассказывать или писать, то всегда надо с чего-то начать. В школе при написании
сочинений по литературе это было хуже всего. Если бы это можно было сравнить с
чем-нибудь, то я сравнил бы это с выжиманием грязного белья. Выжимание,
потомучто надо выжать из себя что-то – мысль, например, а «грязное бельё» - это
души литературных героев. Копаться в их маленьких мирках, ограниченных
развитием сюжета, было делом противным, но ужасно необходимым, особо, когда
вопрос стоял о получении медали. Компромиссы с самим собой по своей сути можно
было сравнить с коленопреклонением перед учительницей. Но тогда об этом я особо
не задумывался. Четыре буквы полыхали в сознании – НАДО. Их, учительниц
литературы, у меня было тоже четыре (за всю школу). Одна была конченным
меланхоликом-морализатором, вторая психологом, который знал, как учить детей
(улыбка), третья напоминала работника святой инквизиции и чем-то даже чертами
лица была похожа на М.Н. Невзорова. Самая лучшая была Лариса Борисовна. Такая
типичная семидесятница, этот налёт времён чувствовался на каждом занятии.
Думаю, впрочем, как люди они все были хороши. А на уроках превращались в
монстров. Их было четыре… четыре… как всадников апокалипсиса! Каждый брал
своим, чем-то неуловимым, но заставлявшим в прямом смысле погибать над
очередным школьным сочинением. «Грязное бельё» и святость, «грязное бельё» с
точки зрения морали, «грязное бельё» в контексте современности и так далее.
Страшно, честное слово! Каждое сочинение как акт садо-мазохизма. А если за него
ставили 2/2, то ты опять понимал, что «повелительница» недовольна… Душевное
насилие страшнее физического. Дух сломать телом сложно, но если целенаправленно
уничтожают душу? Повторюсь, я об этом даже не думал. Через много лет это
понимаешь. Понимаешь, что это не люди... У меня была даже своеобразная выборка,
почти эксперимент на самом себе. Это не люди, а система, заставляющая их перед
детьми становиться чудовищами. Система, сожравшая не только учительниц
литература, а всё наше среднее образование.

Profile

myth_neues: (Default)
myth_neues

November 2016

S M T W T F S
  12345
6789 101112
13141516171819
202122232425 26
272829 30   

Syndicate

RSS Atom

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jul. 7th, 2025 02:32 pm
Powered by Dreamwidth Studios